Топал я тут в сторону дома, и у меня в голове (ещё я туда ем) всякие разные мысли колотились. Да, мысли у меня в голове колотятся. Уж не знаю почему, а просто так они у меня в голове не живут и всё время что-то от меня требуют. То подвиг совершить, то ап стенку убицца. Вот только с подвигами напряжно всё время. За просто хуй нынче подвиг не совершить, а вот долбоебизмом Европа радует, в которую Украина, как трамвай, ломится. Ага, вот и в этот раз меня нахлобучило, и пришла мне в мою буйную головушку нетривиальная мысль о том, что любая классика в своё время была попсой.
Что Пушкин (наше всё), тусуясь на балу у князей Баратынских, общаясь с графиней Киссен-Рамштайнской, шептал ей на ушко с придыханием: «Я вас любил, любовь ещё быть может…» А в это время Елизавета, слушая эту нетленку, думала между оргазмами: «Утомил уже этот рэппер африканский, неужто не может отчебучить что-нибудь дельное. У меня Архип-дворник мощней слова использует. Добавил бы что-нибудь о нашей губернии».
А потом дальше, в глубину веков: Лео, расписывая стенку в спальне, смотрит грустно на Дюка Сфорца и не понимает, чего от него хотят. Он, на минуточку, художник и срать хотел на герцогское бабло и тем более на обвинения в содомии. Он творит на стенке так же вдохновенно, как до него киник творил.
И вот, продолжая двигать ползунок истории, мы добираемся до крепкого, сурового и брутального самца, который по просьбе своей скво (ты видел пещеру Стегозавровых? Как они замечательно прихожку оформили!) потопал отыскивать месторождение охры. Не нашёл, кстати сказать, ни хера, но зато придумал, как огонь для этого использовать! И вот теперь, размазывая продукты горения по стенке своей трёхкомнатной пещеры, с тоской наблюдает, как Палеолитов (диссер по колесу) и Мезозоев (кандидатская по огню) выясняют прелести потребления сквашенного сока странных ягод (этот букву Р не выговаривает и вообще пришлый).
Ага. А мы всю эту радость потребляем. Типа памятники культуры. Ну и как с этим быть? Танго был запрещённым танцем. Культура голого тела была в порядке вещей у эллинов. Они, как говорят, культуру Европы создали. Моцарт, вроде, слепой, а Бетховен глухой, но оба писали для власть предержащих. Так, на всякий случай, вдруг классикой станет. И та-да: они с каждого рингтона денюжку сымут!
Не? Я где-то что-то перепутал? Точно я перепутал? Не Задорнов? Дай Вам Бог, Михал Сергеич, на ниве просвещения!
Ага. А я продолжу. Так чем же классика от попсы отличается? Выдержкой? Выслугой лет? Неимоверной крутизной? Всеобщим признанием?
Для себя я ответил. Ага, но это не значит, что я могу каку от конфетки отличать.
DJ Лыхо.
